С момента последнего кризиса прошло более 10 лет, и мировая экономика вновь накопила риски. Где полыхнет на этот раз?

Когда финансовые рынки достигают максимумов, инвестиционное сообщество поляризуется. Большая его часть продолжает верить в способность рынка «карабкаться по стене рисков» (climb the wall of worries) и в способность экономики расти еще не один год. Ведь ФРС и ЕЦБ придут на помощь. Остальные же, громкое меньшинство, апеллируют к истории, переоцененности рынков и все большей геополитической напряженности в мире: торговой войне Китая и США, Brexit, напряженности на Ближнем Востоке, выборам в США и т. д. Где накапливаются основные риски?

Слабый экономический рост, низкие и отрицательные процентные ставки, низкая инфляция и перспектива длительного дефляционного спада и бесконечной стагнации — такова реальность мировой экономики, особенно той ее части, которая именует себя развитыми странами. Структурный кризис мировой экономики реальнее, чем кажется.

Макроэкономические данные по всему миру разочаровывают. МВФ оценивает динамику мировой экономики как слабую и нестабильную. Повышение производительности, автоматизация и цифровизация, помогающая масштабировать бизнес, требуют высоких затрат, но сталкиваются с сокращением потребительского спроса, вызванного общемировым ростом неравенства, что в итоге ведет к перепроизводству и угрожает длительной рецессией. Поддерживать глобальную экономику на плаву помогает только беспрецедентный масштаб кредитования.

Объем накопленных долгов достиг $246 трлн., или 320% глобального ВВП. Это исторический рекорд и одновременно угроза стабильности мировой финансовой системы, которая, как показывают исследования G20, пока неспособна быстро и эффективно отреагировать на любой кризис общесистемного характера. Выявленные после 2008 года проблемы в целом так и не были решены, их просто «залили» деньгами мировые центральные банки.

Десятилетний период околонулевых ставок центробанков ограничил эффективность политики монетарной стабилизации, но породил представление о том, что для стран с развитой экономикой сверхнизкие процентные ставки делают более высокий уровень долга «бесплатным обедом», а экономический рост компенсирует восходящую динамику отношения долга к доходам.

Именно по этой причине сложился консенсус, что повышать ставки нельзя ни при каких обстоятельствах, иначе мир свалится в экономический кризис, а от ФРС США требуют смягчения монетарной политики и запуска новых стимулирующих мер (QE). Если ожидания мягкой денежно-кредитной политики не будут постоянно подтверждаться снижениями ставок и расширением денежного предложения центробанками, то финансовые рынки ждет мощный обвал и переоценка рисков. В США, например, долг нефинансовых корпораций составляет 91% ВВП, долг финансовых компаний и банков — 81% ВВП, при этом половина компаний нижнего уровня инвестиционного рейтинга (ВВВ) уже имеет кредитное плечо, близкое к 6 EBITDA, что в случае пересмотра рисков повлечет перевод их облигаций на сумму $1,3 трлн в категорию «мусорных». Точно такой же объем низкокачественных субстандартных ипотечных кредитов запустил механизм мирового финансового кризиса 2007–2008 годов.

Глобально объем «мусорных» облигаций и займов с большим плечом, которые предстоит погасить или рефинансировать в ближайшие годы, уже превысил $4 трлн. В случае слабости мировой экономики и неуверенности в ее дальнейшем росте условия рефинансирования долгов корпораций ужесточатся и еще почти $5 трлн облигаций могут стать «мусорными» к 2024 году. Это колоссальная проблема, не имеющая решения.

Теоретически можно долго поддерживать экономику через экспансивный рост долгов правительств, корпораций и граждан, но исследование Всемирного банка показало, что, как только отношение долга к ВВП в стране достигает 77%, долговая нагрузка начинает замедлять экономический рост и в дальнейшем каждый дополнительный процент роста экономики потребует постоянного увеличения кредитования примерно на два процента. Отметка 77% уже давно пройдена.

Кроме того, глобализация достигла своих пределов. Потенциал естественного промышленного роста исчерпан, сфера услуг не создает, а лишь перераспределяет богатства, а кредитование порождает иллюзию достатка. Сформировавшаяся геоэкономика представляет собой единую замкнутую систему, а это означает, что к ней применим закон неубывания энтропии.

Говоря языком термодинамики, бесконечное расширение кредитования по околонулевым ставкам при незначительном росте экономики ведет к «тепловой смерти». Ускоренное кредитное и эмиссионное стимулирование повлечет за собой рост энтропии, то есть гиперинфляцию. И то и другое неизбежно приведет к коллапсу мировой экономики.

Смягчение денежно-кредитной политики, которое сейчас проводят ФРС США, ЕЦБ, Народный банк Китая, Банк Японии и др., — это «покупка времени», необходимого, чтобы правительства могли подготовиться к мировому кризису. Но пока нет признаков того, что это время будет потрачено с пользой.

В создавшейся финансовой системе существует нечто более катастрофическое, чем неконтролируемый рост долгов, — делеверидж (процесс сокращения кредитного плеча) из-за дефолтов и обесценения распродаваемых залогов, который всегда становился основной причиной многолетнего циклического спада экономической активности. Делеверидж лежал в основе Великой депрессии в США (1929–1939) и двадцатилетней стагнации японской экономики в конце ХХ века.

Глобальный долг слишком велик, центробанкам развитых стран не хватит ресурсов, чтобы выкупать активы, как это было в 2008 году, а понижение ставок уже не поможет, потому что они и так близки к нулю или отрицательные. Сваливание мировой экономики в великую депрессию — лишь вопрос времени.

Тенденция создания денег из кредитных денег и бесконечное накопление финансового капитала являются главными характеристиками современного суперкапитализма. В этом его могущество и главная уязвимость. При демонтаже существующей структуры мировой экономики виртуальные триллионы будут бесполезны, как бесполезны гигабайты информации на диске или флешке, если нет компьютера и электричества.

Вариантов развития событий немного. Это или смена модели капитализма и переход к новым технологиям производства для создания новой стоимости, или распад мировой экономики на отдельные полуизолированные зоны, или мировая война, которая обнулит текущие обязательства, или мировая революция из-за страшного социального кризиса, которая перераспределит блага современной цивилизации. Первый вариант предпочтительнее, но для его реализации необходимо всерьез заниматься фундаментальными исследованиями и повышать общий уровень образования, потому что такой экономике понадобятся творцы, а не квалифицированные потребители, как сейчас.

Печатный станок и гособлигации

Текущий цикл отличается от предыдущих. Пузырь надут не в акциях технологических и медиакомпаний, как в 2000-м, и не на рынке недвижимости, как в 2007-м, а в государственных облигациях, то есть там, где тяжелее всего его проткнуть. В первых двух случаях мировые центробанки боролись с последствиями сдувания пузырей, тогда как сейчас они вынуждены учитывать желание политических лидеров не допустить даже маленького прокола этого пузыря.

В итоге мы имеем рынок долговых инструментов, на котором на сумму более $13 трлн. торгуются облигации с отрицательной ставкой: инвесторы должны доплачивать эмитенту за право дать ему в долг. Притом что десятилетний эксперимент с нулевыми и отрицательными ставками и включенным печатным станком примерно на те же $13 трлн. так и не достиг заявленной цели вернуть инфляцию к 2%.

Вместо переосмысления этой нереалистичной из-за демографических и технологических сдвигов цели финансовые власти предпочитают добавить еще монетарных стимулов. И негласное обещание ФРС помогать рынкам в случае сильных падений трансформировалось в их сознании в уже почти гласное обещание помогать рынкам расти.

В этих условиях только шоковые события в состоянии сломать растущий тренд во всех финансовых активах. Наиболее вероятно, что таким шоком станет торговая война США с Китаем.

«Мусорные» кредиты

Однако гораздо больше о приближающейся рецессии и финансовом кризисе говорят не ожидания торговой войны или геополитические потрясения, а все более и более разрастающийся пузырь на рынке кредитования сильно обремененных долгами компаний.

Обеспеченные кредитами облигации (CLO) — это реинкарнация печально известных обеспеченных долговых облигаций (CDO), ставших причиной и бума субстандартной ипотеки, и последовавшего за ним кризиса. Только CLO обеспечены не ипотечными закладными, а пулом корпоративных кредитов самого низкого качества. Так же как и в CDO, CLO путем финансового инжиниринга превращает «мусорные» кредиты с рейтингами BB, B и CCC в облигации с инвестиционными рейтингами AAA и BBB.

Агрессивная стимулирующая монетарная политика мировых ЦБ не только привела к пузырю на рынке гособлигаций, но и вытолкнула из него инвесторов, которые за лишние 2–3 п. п. доходности готовы покупать кота в мешке, лишь бы рейтинг у него отвечал инвестиционному меморандуму. За пять лет доля прямых кредитов низкокачественным компаниям и CLO в общем объеме кредитования компаний с рейтингом ниже инвестиционного выросла в полтора раза, до 45%, и превысила $1,3 трлн.

Параллельно шло катастрофическое падение качества самого кредитного процесса, лежащего в основе этих деривативных долговых инструментов, — доля кредитов без ковенант выросла с 20% в 2012 году до 80% в 2018-м. Отчет МВФ показал, что по основным метрикам кредитного качества долгового рынка и устойчивости рынка CLO ситуация стала существенно хуже, чем в 2007 году, — практически все показатели полыхают красным сигналом опасности. Единственное улучшение — это повышение рентабельности, но и она будет снижаться из-за опережающего роста издержек, прежде всего зарплат, а также уменьшения позитивного эффекта от налоговой реформы Трампа.

Оптимисты скажут, что $1,3 трлн. не такая уж и большая сумма, а системный риск от CLO кратно меньше, чем был от CDO, и они отчасти будут правы. Но ведь это только вершина айсберга закредитованности корпоративного сектора развитых стран, который использовал ультранизкие ставки не только для капитальных вложений, но и для реализации агрессивных программ выкупа собственных акций и рекордных выплат дивидендов.

Объем рынка облигаций эмитентов с самым низким инвестиционным рейтингом (ВВВ) вырос с кризиса 2008 года в четыре раза, почти до $4,5 трлн, и он составляет уже около 50% от всего рынка качественных бондов. Стоит экономической ситуации чуть ухудшиться, начнется массовая миграция кредитных рейтингов ниже инвестиционного, удвоится объем низкокачественных кредитов.

Первые сигналы

Первой ласточкой грядущего кризиса стало бегство инвесторов из крупнейшего фонда Natixis (H2O Asset management), забравших $9 млрд. за 15 дней, — так они отреагировали на отзыв рейтинга от Morningstar, указавшего на чрезмерную концентрацию в портфеле низколиквидных и высокорискованных облигаций. Затем закрылся фонд Вудфорда объемом $4,6 млрд., также ставший жертвой рискованных ставок, а в середине июля 2019-го уже рухнул первый крупный CLO: 700-миллионный бонд на кредиты Clover Tech потерял 45% стоимости за неделю.

Еще одним признаком надвигающегося падения можно считать то, что ралли первого полугодия 2019 года, выведшее S&P500 на новый исторический максимум и почти на 1 п. п. опустившее краткосрочные ставки, сопровождалось лишь минимальным увеличением плеча крупных спекулянтов. Обычно это индикатор перестановки рискованных позиций из портфелей профессионалов на руки частных инвесторов и алгоритмических и индексных фондов и наблюдается за один или два квартала до падения индексов.

Что делать?

Что делать инвесторам, если ФРС/ЕЦБ не смогут или не захотят противодействовать раскручиванию цикла ухода от риска на корпоративном долговом рынке?

Самое безопасное — поменять модель управления своими сбережениями с попытки заработать на стремление сохранить капитал. Это проще всего будет реализовать уходом в краткосрочные депозиты в долларах, долгосрочные гособлигации США и Японии, акции компаний с минимальным уровнем долга и высокими дивидендами, не требующими заемных средств, а также в золото.

Агрессивным спекулянтам можно посоветовать покупать опционы пут на индексы, фьючерсы на волатильность (это стоит делать ближе к концу года, чтобы не переплатить временную стоимость), и продавать без покрытия акции компаний с высокой долговой нагрузкой, а также сильно переоцененные относительно своих денежных потоков бумаги, что можно делать уже сейчас.

Мировой кризис и российская экономика

Продолжающиеся с 2014 года стагнация и отток капитала уменьшат негативный эффект глобального кризиса на Россию, но архаичность ее экономики будет заморожена на десятилетия вперед.

Если — вернее, «когда» — мировая экономика сползет в рецессию под давлением лопнувшего пузыря корпоративного долга, то Россия, как это ни удивительно, может оказаться в не самом худшем положении. Во многом это результат финансовых санкций и перехода экономической модели в режим «выживания» еще после событий 2014 года, но нельзя и не признать значимость ряда позитивных решений Минфина и Минэнерго, способствовавших восстановлению резервов и мировых цен на нефть.

Хуже не будет

За прошедшие с последнего глобального кризиса 11 лет в России случился и еще один уникальный кризис, связанный с санкциями и обвалом цен на нефть в 2014-2016 гг., что привело к значительному изменению фундаментальных параметров российской экономики и степени ее вовлеченности в мировую финансовую систему.

Прежде всего, это выразилось в значительном оттоке иностранного (да и отечественного тоже) капитала из страны, что в совокупности с сохраняющимся профицитом счета текущих операций (девальвация рубля и антисанкции компенсировали падение цен на нефть) помогло стране стать нетто-кредитором остального мира и иметь отрицательный чистый долг.

В таких условиях уже не так страшно ждать схлопывания долларовой ликвидности и ухода инвесторов от рисков, как это было в 2008 г. — ведь тогда мы входили в кризис с отрицательной чистой инвестиционной позицией, т.е. иностранцы владели активами в России почти на $150 млрд. больше, чем россияне за границей, и это даже с учетом почти $600 млрд ЗВР нашего Центробанка. А в кризис 2014 г. мы входили хоть и с небольшим плюсом по инвестиционной позиции, но с существенно выросшим объемом корпоративного и банковского долга, что сильно мультиплицировало негативные эффекты от санкций и падения цен на нефть.

Еще одним явным позитивным моментом сейчас по сравнению с двумя последними эпизодами можно считать тот факт, что валютный рынок сегодня максимально либерализован и даже находится в редком для последних десятилетий состоянии недооцененности рубля как к фундаментальным параметрам, так и к своим же собственным паритетным уровням. По обеим метрикам рубль сейчас недооценен на 7-9% и поэтому сможет легче пережить первую волну распродаж на глобальных рынках.

Очевидным образом это стало следствием осознанной политики Минфина и ЦБ, направленной на структурное удержание курса рубля на заниженном уровне. Таким образом, осуществляется еще одна форма трансферта благосостояния из карманов населения в бюджет и прибыли экспортеров. Цели достигнуты: ЗВР и ФНБ восстановлены на почти докризисных уровнях, инфляция «как в морге», экспортеры защищены от падения мировых цен на нефть, газ и металлы и могут выплачивать высокие дивиденды и оплачивать нацпроекты.

А теперь к плохому, — тому, чем пришлось заплатить за получение такой подушки безопасности. Жертвой такой «макроэкономической стабилизации» стала рыночная часть отечественной экономики, а также все не связанное с сырьевой рентой население. Первых выжали из бизнеса завышенной процентной ставкой и административным давлением, а вторые получили рекордное по продолжительности падение реальных располагаемых доходов, рост налогов и девальвацию активов (рублевых сбережений и недвижимости).

В итоге мы подходим к следующей глобальной рецессии с накопленными темпами роста экономики в 5 раз меньше, чем в 2008 году, и в 2 раза меньше, чем в 2014-м, с глубоко депрессивным малым и средним бизнесом и несырьевой промышленностью, с практически полным огосударствлением банковского сектора и всей экономики в целом. Но при этом — еще и с кратно выросшей долговой нагрузкой населения как по ипотечным кредитам, так и в особенности по необеспеченным потребительским, за счет которых люди пытаются компенсировать падение располагаемых доходов. Можно было бы оправдаться падением мировых цен на нефть, но в рублевом выражении с поправкой на инфляцию они не сильно ниже предкризисных уровней 2008 и 2014 гг. и достаточно высоки, чтобы бюджет мог снова заполнить «кубышки», а госкомпании — нарастить дивиденды.

Щадящий сценарий

С учетом всех этих исходных данных, каковы же будут последствия для российской экономики и финансового рынка от глобальной рецессии? Есть два варианта глубины мирового кризиса. Он может происходить по мягкому варианту «простой» рецессии и долгового кризиса только в сегменте особо рискованных заимствований — аналог кризисов начала 90-х и 2000-х. В альтернативном сценарии торговые и валютные войны оживят призрак Великой депрессии 30-х годов. В первом варианте Россия и вправду может оказаться «островком стабильности» с падением экономики и фондовых рынков «всего» на 2-3% и 20-30%, соответственно, за два года кризиса. Во втором же (значительно менее вероятном) сценарии выживших не будет: тогда спасут только золото, водка, тушенка и пули, а потому дальше его не стоит и рассматривать.

Для России в варианте умеренного мирового кризиса самым важным фактором будет роль Китая в этом процессе, т. к. именно состояние его экономики определяет цены на сырье, от которых, как мы уже убедились, наша экономика стала еще более зависимой — рост доли несырьевого неэнергетического экспорта идет преимущественно за счет роста экспорта металлургической и нефтехимической промышленности, что тоже, по сути, сырье.

Если Китаю хватит внутренних и золотовалютных резервов, чтобы удержать экономику в хотя бы 4-5%-х темпах роста с сохранением привычной модели поддержки через инфраструктуру и строительство, то и композиция худших/лучших отраслей в России будет стандартной: экспортеры сырья упадут меньше (они же дивиденды больше заплатят), потребительские компании и банки — больше. Инвесторам тогда хорошо быть в лонге в долларе и драгметаллах, в акциях «Сургунефтегаза», «Лукойла», «Полюс Золота» и «Полиметалла», а в шорте — в рубле и акциях ВТБ, Сбербанка, «Яндекса» и Х5. В бондах можно будет пересидеть в краткосрочных долларовых от топовых эмитентов, чтобы потом уже переложиться в ОФЗ при курсе рубля выше 75 и ставках выше 10% годовых.

Если же и Китай сползет в рецессию (без агрессивной торговой войны, иначе — вышеупомянутый вариант с тушенкой и пулями), то только краткосрочные векселя Минфина США в долларах могут стать «островком стабильности» для сбережений инвесторов — все остальные активы резко станут спекулятивными и пригодными только для краткосрочных трейдов, но не сохраняющих стоимость инвестиций. Таким образом, наступит период, когда нужно будет заботиться не о «return ON capital», а о «return OF capital» (то есть не о доходности на капитал, а о сохранности его как такового).

Напоследок — «ложка меда». Грядущий кризис может уже, наконец, заставить власти России слезть с сырьевой иглы и потратить накопленные столь дорогой ценой резервы не на очередное спасение госкомпаний и корпораций с «правильными» акционерами, а на демонополизацию экономики (масштабная и реальная приватизация), привлечение иностранного капитала (дешевый рубль и активы — налетай!) и стимулирование малого и среднего бизнеса (налоговыми льготами и снятием административных барьеров).

И конечно, кредитно-денежная политика вновь должна быть стимулирующей, как в начале 2000-х, когда денежная масса росла быстрее ВВП, а приток валюты по счету текущих операций не вывозился обратно за границу и тратился на инвестиции внутри страны. Тогда и только тогда мы сможем показать рост реального ВВП на 5-8%, а не осцилляцию вокруг нуля, как это происходило последние 10-12 лет.

Что бы не происходило на финансовых рынках, в любых условиях можно не только защитить свои сбережения, но и приумножить капитал. Чтобы быть уверенным в своем будущем, приходите в компанию SAX INVEST и становитесь нашими клиентами.

В нашей компании созданы самые надежные условия размещения денег, а прозрачные финансовые механизмы работают на их увеличение.

Отказ от ответственности:

этот анализ служит для общей информации и не является рекомендацией продать или купить какой-либо инвестиционный инструмент. Поскольку любая инвестиция связана с некоторым риском, основой нашей деловой политики является диверсификация с целью свести к минимуму угрозы и получить максимальную прибыль. Инвестиционные продукты компании Sax Invest обладают диверсифицированным портфелем, который содержит ликвидные инструменты. Таким образом, наши клиенты могут сохранить ликвидность и в то же время получить высокий доход от своих инвестиций.

Теги

экономика фондовые рынки геополитика валюта риски инвестиции акции прогнозы